Книга

Глава 13

"Мы можем - с песней по жизни..."

 

Мы можем(с песней по жизни…)

   Однажды, возвращаясь домой вечером с работы, проходя привычными тропами, я, как всегда, оказался в «пространстве порока», проходя около места «дозаправки» - небольшого магазинчика, где наливали в не хрустальные бокалы напитки, которые могут менять людей. Так сложилось, что в наших краях, непросто с работой, и людям, особенно молодым, которые всё лето наблюдают: любуются, или завидуют тем, кто приехал отдыхать или прожигать жизнь, просто не хочется работать. И группка ребят, из соседних домов, которые предпочли созерцать жизнь, а не активно участвовать в ней, собирались каждый вечер у этой пристани, и просто заливали грусть-тоску, которая горела пожаром, в их не растревоженных сердцах. Они были молоды и относительно молоды - все они были разными. Каждый вечер, проходя мимо, я видел их: они шутили, дрались, скандалили, искали возможность – деньги, обсуждали новости местные и глобальные, мечтали… Все, кто жил неподалёку, или просто проходил, поставили на них крест. Так говорят… Люди, похоронили их потенциал. Но тот день, был особенным… Ребята, как обычно, были пьяны, они сидели на бетонном блоке, подперев головы и руками, и решали: как быть дальше. Один из ребят неожиданно сказал: «А, знаете, меня цепляет песня из «Мушкетёров», помните: «Пора, пора, порадуемся на своём веку!», ну вот за душу берёт. Такая, чисто геройская песня». Никто из «коллег по пристрастию» не рассмеялся. Парень запел тихо: «Пора, пора, порадуемся»… Друзья поддержали его нестройно и сначала вразлёт, но потом они громче и увереннее запели: «Порадуемся на своём веку, красавице и кубку, счастливому клинку. Пока, пока, покачивая перьями на шляпах, судьбе не раз шепнём: Мерси боку!».

Это было потрясающе, я был ошарашен и восхищён. Даже комок к горлу подкатил. Что-то вокруг изменилось. И во мне. И в них. И я понял, что не такие уж  мы пропащие и беспомощные - люди. Если даже те, кого записали в аутсайдеры, внутри ощущают себя мушкетёрами и сохранили хотя бы частичку желания поспорить с судьбой и блеснуть человеческим достоинством, несмотря на обстоятельства… Если они такие, и так могут - значит не всё ещё потеряно, и у нас есть шанс.

    И снова, в другой день, спеша по делам, во время вечерних сумерек, я, на повороте встретил человека, который плыл домой – он еле шёл. И по своим внешним параметрам и состоянию, которые сложились, видимо, из-за спонтанности принятого им решения выпить столько, он не был похож на человека. И знаете, это проплывающее создание, которое не могло идти, и у глаз которого не было даже выражения – читало «Бородино», читало наизусть, не напрягаясь, с чувством и …выражением. Складывалось ощущение, что этот человек что-то преодолевает. Да, он был мертвецки пьян, но он не утратил внутреннего человеческого достоинства. Он боролся с чем-то внутри. Он ведь мог горланить любую застольную песню, или просто разговаривать на русском языке, на том его диалекте, который не употребляют по телевидению, в книгах и кино. Но он читал вслух историю своего народа – строки о героизме, любви к родине, из, ставшего уже народным, эпоса. Я не был восхищён видом этого человека, меня не вдохновило его содержание, которое он влил в себя, но, меня вдохновило то, что, безусловно, изливалось у него из самой глубины. Есть ещё порох в пороховницах человечества, ей Богу! Я был удивлён и восхищён, честно!

   Это наши люди, они ещё способны удивить и «выстрелить», а как же люди мира: европейцы, арабы, негры, азиаты?

   Я летел из Египта, и у меня была пересадка в Турции в Стамбульском аэропорту – это большой центр транзита мировых воздушных сообщений. Я прилета туда ночью, из Каира, и должен был ждать своего рейса в Крым около пяти часов. Я ждал. Аэропорт был почти переполнен. По его громадной территории – по залу ожидания,  сновали в поисках мест представители всех уголков планеты: японцы, которые ходили группами, некоторые из них были в марлевых повязках, опасаясь чего-то; китайцы, которые тоже держались стайно, и во главе их группы обязательно шёл человек с маленьким транспарантиком, на котором было написано что-то – видимо номер рейса, или название и принадлежность группы; было много мусульман-паломников, они были узнаваемы по белым одеждам и чёткам, возможно, они направлялись в Мекку; было много темнокожих людей – они были самыми улыбчивыми; были и европейцы, и американцы – их носики, были приподняты чуть выше, чем у остальных землян, но вели они себя очень культурно. И, знаете, нигде не было ни одного конфликта, никто ни на кого не повысил голос, все были подчёркнуто вежливыми, хотя, почти никто не понимал друг друга, и общаться приходилось в основном выражением глаз и языком жестов. А ведь почти везде в аэропорту были очереди, и нужно было занять, постоять, подойти, пройти, решить… Один случай показателен. Я нашёл себе пристань – освободилось сразу два места, и на них не было претендентов. У меня получилось даже полуприлечь, и поставить рюкзак рядом. Но, самолёты прилетали, и новые люди искали место для отдыха. Напротив меня расположился, на трёх сиденьях сразу, европеец – европейский типаж был заметен сразу. Интеллигентный парень в очках – он дремал. Он был примерно моих лет – почти молодой человек. В зал вошёл колоритный негр – парень был двухметрового роста, в оранжевой простой кофте, светлых штанах и бейсболке. У него были глубокие и добрые глаза. Выглядел он очень, именно независимо,  и даже шёл с достоинством, но, не выпячиваясь, и скромно. Вот такой негр. Он пошёл в сторону нашего сектора – зал ожидания был очень большим. Но нигде не мог найти места. Было видно, что он не будет проявлять напор и невоспитанность, и не попросит тех, кто заставил своими сумками, или лёг ногами на посадочные места – пустить его. Никто не шёл ему на встречу. Он заметил европейца, который занял места больше всех. Он скромно подошёл, стал рядом, показал рукой на стоящую на третьем месте сумку, и кивнул в надежде… Европеец развёл руками и замахал головой. Все поняли – это ответ: проходи дальше. Я сидел прямо напротив. Я всё понял. Но мне не хотелось, чтобы мой поступок и приглашение выглядели как жест свысока или, напротив, вынужденная уступка, и я сделал так, как могу, в меру своих скромных артистических способностей, чтобы это походило как можно больше на братский жест и приглашение просто разделить со мной два жёстких обтекаемых металлических кресла. Он улыбнулся, кивнул, сел и сказал: спасибо, по-английски. Потом достал свой билет, видимо, чтобы посмотреть номер своего рейса и время вылета – он летел в Сан-Паулу. Мы продремали с ним рядом около часа. Потом ему понадобилось куда-то отойти, оказалось, что за покупками, он показал пальцами, что пойдёт пройтись, и сказал, что отойдёт примерно на полчаса. Он ушёл. И знаете, он оставил свой рюкзак рядом – единственное, что у него было с собой. Он доверил своё имущество мне – человеку, которого он не знал вообще, и увидел час назад в аэропорту Стамбула. Его не было минут сорок, я начал волноваться, о нём, и, если честно, насчёт содержимого рюкзака моего нового знакомого… Но, вот я увидел оранжевую кофту и двухметрового бразильца – всё нормально. Он сел, улыбнулся и сказал опять: спасибо. Я поступил так же как он. Мне нужно было отойти, я улыбнулся, показал рукой на мой рюкзак, сумку, и главную драгоценность – тубус с огромными папирусами, на которых были изображены божественные фараоны: Эхнатон и Нефертити, и ушёл по своим делам. Мы верили друг другу: он мне, а я ему. И мы не разочаровали друг друга.

   А по дороге в Египет, я летел туда рейсом Стамбул-Каир,  при посадке в самолёт возникла лёгкая неразбериха. Большинство пассажиров были арабы – египтяне, работавшие в Турции, и турки, которые летели по делам в Египет. Я сидел у окна, рядом со мной села девушка – египтянка с ребёнком. Её муж садился через несколько рядов мест – видимо такие получились у них по билетам, других не было. Парой они были небогатой, простой и скромной. В нашем ареале приземления на места самолёта, нашёлся парень, тоже араб – египтянин, он понял, в чём дело, и изъявил желание помочь скромной семье. Он пытался как-то разрулить ситуацию, потому что глава семьи – молодой маленький египтянин, был очень тихим и застенчивым, а его супруга с ребёнком была ему под стать – очень воспитана, да и на востоке женщинам не принято проявлять инициативу. Я сразу понял, в чём дело, и, поскольку сидел рядом, я поднялся с места и посмотрел на инициатора акта доброй воли. Он махнул мне рукой, и я пошёл к нему – мы поняли, что я, в любом случае, освобожу место и сяду рядом с ним. Парень араб обрадовался, что сядет с женой, и просто засветился. Но рядом с массовиком затейником сидел флегматичный и уверенный турок, с кокетливо повязанным модным шарфом на шее и электронным планшетом на руках. Дело в том, что место между ними было не занято. Турок стал объяснять, что он будет чувствовать себя некомфортно, если я сяду рядом, стал разводить локти, показывая, как ему будет неудобно. Отвернулся от нас, и стал дальше смотреть фильм «Планета обезьян». Мы удивились, но не растерялись, и по-английски стали объяснять ему и показывать руками, что - ведь это семья: муж и жена, и у них очень маленький ребёнок, и им хочется, и нужно быть вместе. Турецкий бизнесмен, нехотя, но, всё же, согласился пустить меня сесть между ним, и организатором этой маленькой интернациональной помощи. У нас получилось. Мы были очень рады. Мой египетский друг, желая сделать мне приятное, предложил мне сеть на его место – у окна самолёта, чтобы я смог насладиться видами ночного Египта. Мы пожали друг другу руки. Познакомились. И полетели. Он сделал ещё один, казалось бы, незаметный, маленький жест. Парень был небогат – это было видно по одежде. Турецкая авиакомпания прилично кормит пассажиров. И к основным блюдам всегда идут вкусные мелочи: масло, джем, печенье, орешки. Египтянин был голоден – так же, как и я. Мы провели ночь в аэропорту. Но он, видя, как я буквально смёл всё разнообразное меню, которое было предоставлено на борту самолёта, отдал мне все свои лакомства – орехи, джем, масло, печенье. Я, как нормальный культурный человек запротестовал и стал отказываться, но он, как настоящий восточный мужчина, одним красноречивым и очень элегантным жестом показал, что не хочет, и просит меня принять небольшую передачу с его стола. Я был растроган. Это было мелочью, безусловно, но это было красиво и искренне с его стороны – так он хотел оказать мне знак внимания и отблагодарить за ту помощь, которую я оказал его соотечественникам – молодой скромной семье, простым людям, с которыми он сам был не знаком.

    Главное, самое сложное, но и самое простое – сделать первый шаг – шаг навстречу, не побояться и не постесняться оказать помощь и чем-то пожертвовать. Причём для тех, и ради тех, кого ты совсем не знаешь, и кто просто не сможет тебя, по идее, ничем отблагодарить, ни сейчас, ни потом.

    Мы – люди, можем и должны идти друг другу навстречу, можем доверять друг другу, и верить друг другу. Мы можем!

    И я всё больше и больше верю в людей, верю в нашу счастливую Звезду и в наше будущее. Да, верю. И что бы ни случилось, я знаю – у нас есть шанс, и мы можем его использовать. Земля может стать Звездой Свободы – счастливой и цветущей планетой, с божественной цивилизацией высочайшего уровня – человечеством. Да, именно с нами! С теми, кто не может найти себе места, найти выход, свести концы с концами, или не знает, как избавиться от чего-то. С теми, кто устал от всего, или наоборот не может напиться новизной впечатлений, кто разочаровался, или всё ещё надеется. С теми, кто любит и любим, или кто не полюбил ещё, или не нашёл ответного чувства, в ответ на своё. Теми, кто на самой вершине, но пребывая там, разочаровался во всём, или просто запутался, охладел и застыл в привычке «делать вид». С теми, кто на дне, или просто не считается успешным и реализованным.

   Мы все можем и должны быть успешными.

   Мы все можем реализовать себя.

   Мы можем, и мы сделаем ЭТО.

   - Вы действительно можете.

   У нас есть Перспектива!